Британская стендап-комедиантка о России, окрошке и «Иронии судьбы»

Британская писательница и стендап-комедиантка Вив Гроскоп приезжала в Россию, чтобы представить свою книгу «Саморазвитие по Толстому» (издательство „Individuum“, 2019) — о том, какие жизненные уроки можно почерпнуть из русской литературы. По просьбе Bookmate Journal журналистка Татьяна Фельгенгауэр встретилась с Вив и поговорила с ней о вреде русской литературы, комедийных сериалах, политике и борще.

— Всем привет! Посчастливилось встретиться в Москве с Вив Гроскоп. Специально для Bookmate Journal сегодня поговорим с писательницей, автором книги «Саморазвитие по Толстому» и многих других книг, с журналисткой, стендапером. Привет, Вив!

— Привет! А мне посчастливилось, что я здесь с вами.

— Взаимно. Надеюсь, мы не будем обсуждать книгу в этом интервью, а поговорим в целом о жизни.

— Правильно, так и должно быть.

«Тяжелость» русской литературы

— Что вредного есть в русской литературе?

— «Тяжелость» книги. Именно из-за этого я не писала эту книгу для британской публики, у нас есть предубеждение, что это очень сложно и серьезно. И я хотела показать, что это может быть забавно и смешно.

Люди, которые написали эти книги, — просто люди! Они не боги, они не гении. Нет, конечно, они и есть, но они тоже люди! Тоже дураки, тоже ели завтрак, тоже напивались.

Вот они просто люди. Если и есть что-то вредное в русской литературе, то это ее репутация.

— Репутация слишком сложной для восприятия, объемной и тяжелой литературы?

— Я думаю, что такая репутация неправильная. 

— Я не представляю себе четырнадцатилетнего мальчика или девочку, которые будут зачитываться «Войной и миром». Хотя такие есть.

— Это то же самое, что у нас с Шекспиром. Это нужно читать, когда тебе 12–14 лет, и конечно, воспринимаешь его по-другому, когда становишься старше. Я считаю, что эти книги можно читать, перечитывать и недочитывать много раз в жизни. И не на русском языке, можно и в переводе. Нужно просто стараться читать.

И я хотела убедить читателя попробовать: «Вот, попробуйте „Войну и мир“! Это не так страшно, как вы думаете!»

Несмешной английский юмор

— Словосочетание «английский юмор» в России означает нечто странное и, возможно, не очень смешное. Что вообще смешного, особенного у англичан? В моем представлении английский юмор — это то, что доступно не всем. 

— Ну, я не знаю, это все зависит от вида: английский юмор, британский юмор, американский юмор. Вот если это имеется в виду юмор на английском языке, то как можно сравнить «Монти Пайтон» и Вуди Аллена? Это все разные вещи.

— Нет, я про британский.

— А что вы не понимаете в нашем юморе? Почему это не смешно? 

— Примерно ничего. Мне кажется, что британский юмор, он…

— ...сухой юмор. 

— ...он вообще не смешной, прямо плакать хочется от этой шутки. 

— Я думаю, что наш юмор бывает иногда циничным. Юмор очень тяжело переводить с одного языка на другой.

Когда впервые смотрела «Иронию судьбы», я ничего не поняла. Нужно внутреннее знание, чтобы понять, но в конце концов я стала понимать: «А вот это смешно, потому что все квартиры одинаковые». 

— Да, это культурный код, который помогает понять, что вот это смешно, а это не смешно. 

— Может быть, когда у тебя будет побольше культурного кода, тогда весь этот ужасный английский юмор будет для тебя смешным.

О новостях из России

— Русский язык не только для того, чтобы читать классическую художественную литературу. Следишь за новостями из России, за политикой, за какими-то событиями?

— Этого невозможно избежать. Я стараюсь как можно меньше следить за политикой, я предпочитаю литературу. Я предпочитаю тот русский язык, который можно использовать с друзьями. Я из-за этого и выучила русский язык, чтобы уметь читать Толстого и иметь возможность разговаривать так, как мы сейчас с тобой.

— Да, но не для того, чтобы читать новости из России.

— Точно-точно! Перед тем как я стала стендапером и начала писать книги, я работала в журналистике 20 лет. Это была всегда культурная журналистика: про моду, про театр, про авторов. И для меня это и есть самая суть жизни: почему мы так живем, что нас интересует? Не политика и не новости.

— Но политика все равно вмешивается, особенно когда отношения между Великобританией и Россией ухудшаются не год от года, а от месяца к месяцу. Это заметно?

— Конечно, я думаю, что если это стараться замечать, то будет депрессия, а я не хочу депрессию. Я стараюсь лично относиться к этому и не слишком смотреть на большую картину, а смотреть вот на «этот человек делает что-то интересное», «этот автор что-то интересное пишет», «это кино интересное». Допустим, я связана с Английским центром русской культуры в Лондоне — Пушкинский дом, Pushkin House, и мы там занимаемся русскими фильмами, у нас там есть мероприятия с актерами, с писателями, и это все на культурном уровне, и там можно спокойно к этому относиться в это тяжелое время.

— Есть современные русские фильмы, которые тебе нравятся?

— Не обязательно современные. Я все стараюсь понять Тарковского. Это очень длинная «компоненция», нужна целая жизнь, чтобы это понять, но мы показываем вот такие фильмы. 

О ссорах из-за политики

— В России есть представление о том, что есть условная «интеллигенция». Я возьму слово в кавычки, потому что не очень ясно, кто и что имеет в виду, когда говорит слово «интеллигенция». Условно — некая группа образованных и прогрессивных людей. Они постоянно говорят о политике и бесконечно ссорятся: кого можно поддерживать, кого нельзя поддерживать. И вся их жизнь, кажется, сосредоточена на политике. Вот ты видишь похожие какие-то вещи в своем окружении? Вы тоже постоянно ссоритесь из-за политики? 

— Я думаю, когда Брексит случился три года назад, — хотя чувствуется, будто не три года, а три века, — мы стали ссориться, мы стали спрашивать: «А почему это случилось?», «Как может быть, что у нас столько разных точек зрения?» И очень быстро стало нужно об этом постоянно говорить. И я думаю, что люди делятся на два типа: одни продолжают ссориться, а другие просто думают: «Вот как будет, так и будет». Мы должны посмотреть на ситуацию в будущем, и может быть, тогда мы поймем, почему все так произошло.

Блиц

— О'кей. Не знаю, смотрела ли ты когда-нибудь интервью Юрия Дудя? Это сейчас один из самых известных журналистов, который берет интервью в России, у него есть такой формат — блиц. 

— Я думаю, что если говорить на русском языке, то нельзя что-то коротко сказать. 

— Толстой или Диккенс? 

— Толстой!

— Гарри или Уильям?

— Гарри или Уильям?!

— Принц Гарри или принц Уильям?

— А, Гарри. Мне настолько смешно, что вы говорите «Гарри» и «Гарри Поттер», потому что у нас есть имя «Гарри», и это не то же самое, что имя «Хэрри». Это два разных имени. Так Гарри или Уильям. Давайте Гарри, потому что я смогу сдружиться с Меган.

— О'кей, Кейт или Меган?

— Меган. 

— Москва или Петербург?

— Петербург.

— Водка или джин?

— Джин.

— Окрошка на квасе или на кефире?

— Я не люблю окрошку! Она похожа на студень. Ой, сейчас все меня возненавидят, но я не люблю студень и не люблю окрошку. Давай на квасе.

— Оливье люблю, селедку под шубой люблю. Это Толстой среди русских блюд. 

— Это серьезное заявление. А как же борщ? Борщ разве не Толстой русских блюд?

— Ну, борщ — суп. Салат важнее, чем суп.

— Это спорное утверждение. А борщ тогда кто? Пушкин?

— Борщ тогда Чехов.

 — Чехов? Эта экзистенциальная тоска?

— Чехов же врач, и суп — это медицина.

— Вот это разница в менталитете! В России суп никогда не воспринимался как лекарство. 

— Серьезно? А я не знала...

— Конечно. Это не лекарство, это великое, практически основное блюдо! 

— Это же лекарство для души — суп.

— Нет. Водка — лекарство для души. А суп — это просто самое вкусное.

— Это самый русский ответ!

О сериалах, Набокове и засильи русских в Лондоне (продолжение по ссылке)