Categories:

Ольга Журавская: «В школьном буллинге всегда виноват взрослый»

Букмейт запускает кампанию в честь начала учебного года: это серия интервью с учителями и экспертами в области образования, а также специальная витрина с книгами для школьников и их родителей. Мы поговорили c президентом благотворительной организации «Журавлик» Ольгой Журавской о том, что делать, если вашего ребенка травят в классе, как учить детей с особенностями и почему Толстого и Достоевского вообще не стоит читать в школе.

Ольга Журавская. Фото из личного архива
Ольга Журавская. Фото из личного архива

— Многие говорят, что школьные годы — ужасная пора, потому что дети часто очень злые и жестокие. Как вы думаете, откуда в них это берется?

— Как по мне, биология показывает нам довольно простую связь между тем, что человек видит, и тем, что человек повторяет. Не думаю, что дети более жестокие, чем взрослые. Они находятся на этапе, когда только учатся коммуницировать друг с другом, не умея предугадывать последствия своих поступков. Поэтому они не безжалостные, а просто маленькие и неопытные — чего нельзя сказать о взрослых. У них такой отмазки нет. Взрослые точно знают, что буллинг — это плохо, но все равно продолжают травить кого-то. Множество таких историй происходит в родительских чатах, где мамы ругаются между собой, призывают детей с кем-то не общаться, устраивают бойкоты.

Есть одна история, которая меня сильно зацепила. Тогда мы с моей командой только начинали ходить по школам с антибуллинговой программой. Мы собирали детей в актовых залах и разговаривали с ними о травле. Как-то раз мы начали говорить, а школьники молчали. По их лицам было видно, что им есть что сказать, но они не произносили ни слова. Просто сидели, ерничали, подзуживали. Тогда я задала им вопрос: «В чем проблема? Почему вы боитесь рассказать?» Они оглянулись назад, показывая взглядом на пару учителей, стоящих в конце зала, и ответили: «А мы с вами здесь не одни». Меня это поразило. С одной стороны, ты и так понимаешь, что в школе между взрослыми и детьми существует разделение, с другой — даже представить себе не можешь, что оно настолько тюремного типа.

— За последние годы буллинга в школе стало больше, чем раньше?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к статистике детской смертности. Там мы увидим, что за последние 15 лет количество детских суицидов, происходящих в школьное время, увеличилось на 30%. Потому что к школьной травле присоединился еще и кибербуллинг. Конфликт больше не остается в стенах учебного заведения, он выходит за пределы. И конечно, когда к одному виду травли присоединяется еще какой-то вид, это невыносимое испытание даже для взрослого. Что уж говорить о подростке, находящемся в плену своих гормонов.

— Школьные психологи могут помочь решить проблему буллинга?

— Разумеется, когда в школе есть психолог, учебному заведению становится проще. Учителям и детям есть куда пойти, с кем поговорить. Это в некотором роде независимый орган власти, работающий наблюдателем. А травля очень боится наблюдателей. Не свидетелей, которые смотрят и молчат, а именно тех, кто как раз видит твои поступки и говорит об этом.

— Что делать родителю, чей ребенок подвергся травле?

— Звонить классному руководителю, просить рассказать ситуацию, потребовать личной встречи. Важно знать, на какой стадии находится травля и кто ее начал. Сегодня родители, к сожалению, имеют очень мало средств, чтобы самостоятельно помочь ребенку. Поэтому они обычно просто забирают ученика из одной школы и отправляют в другую. Но я не фанат таких решений, поскольку не понимаю, почему именно потерпевший должен менять привычное окружение. Попробуйте поговорить с директором школы. Если он не может принять антибуллинговые меры, самое время написать нам в «Травли нет».

— А как быть, если взрослый — сам инициатор агрессии? Бывают же случаи, когда учитель травит ученика.

— Конечно, очень часто. Поэтому наша команда выпустила специальный образовательный ролик о буллинге, который поможет учителю определить, есть ли в классе напряженная обстановка. Для того чтобы у 30 детей, которые ежедневно проводят время друг с другом, не было поводов устраивать травлю, у них должна быть общая цель. Наша команда предлагает проводить антибуллинговый марафон. Мы ставим спектакли, делаем выставки. Каждый класс находит какой-то способ проявить себя. За это время одноклассники превращаются в маленькое объединенное общество.

Тот самый образовательный ролик о буллинге. Детский поэт Маша Рупасова написала сценарий, психолог Людмила Петрановская консультировала, рисовала и оживляла героев Соня Меламуд, а так же Елена и Стас Брыковы из Agentura.studio, им помогала арт-директор Алла Ботвич, композитор Николай Иншаков написал добрую музыку, актриса Юлия Снигирь озвучила персонажей

— Дети часто что-то недоговаривают, привирают. Как защитить работников школы, чтобы при минимальном конфликте их не снимали с должности?

— Антибуллинговый манифест, разработанный нами, защищает интересы всех групп. Но, понимаете, мы не отслеживаем виноватого. Виноват всегда взрослый. Потому что он мог предпринять какие-то действия, чтобы этого не допустить. Поэтому детей мы сразу исключаем из категории виноватых. Но учителей, конечно, нужно защищать. И еще их нужно образовывать. Педагоги должны проходить курс о том, как не начать травлю самому, как прекратить ее в классе. Потому что родителей в школе нет. Единственный ответственный взрослый — это учитель.

Опять же, когда мы только начинали проект, думали, что дети просто не умеют просить о помощи, что они держат все в себе. Но довольно скоро поняли, что ошиблись. Современные школьники очень отзывчивые, они сами устали от всего происходящего и готовы говорить со взрослыми. Единственное, что их останавливает, — взрослые сами не знают, что в таких ситуациях делать. Поэтому, пока мы не обучим учителей и родителей тому, как справляться с травлей, нам не с чем ходить к детям. Так же, как и с инклюзией. Она невозможна без взрослого.

— Расскажите про инклюзивную программу, которой вы сейчас занимаетесь.

— Наша инклюзивная программа основана на глубоких убеждениях, что все дети имеют право не только на образование, но и на социализацию. Поэтому мы партнеримся с родительскими некоммерческими организациями, помогаем по мере своих возможностей.

Недавно в городе Железнодорожном мы открыли собственный класс на пятерых детей. Это такой эмоциональный день, сравнимый только с родами. Все ребята пришли, познакомились, пообщались с тьюторами. Родители не верили своему счастью — неужели получилось пробиться через все преграды российского образования? Администрация школы начала присматриваться к этим ученикам и понимать, что ничего плохого не происходит. Приятно видеть, как меняется человеческое отношение.

— Недавно в Москве был большой скандал, когда московский вуз отказался зачислять студентку на инвалидной коляске. Что думаете об этом?

— Это просто какие-то совершенно дикие времена, когда университет не готов к студентам на коляске. Тут даже нечего обсуждать — просто стыдно. Девушка, о которой мы говорим, очень харизматична, обаятельна и умна. Она и без помощи нашего проекта может получить хорошее образование. Поэтому тут речь не об инклюзии, а о социализации. Наша команда работает с более сложными случаями, когда требуется и навыковая, и поведенческая поддержка, когда не обойтись без прокладывания социальных связей.

— Вам бы хотелось что-нибудь поменять в российских школах?

— Да. Мне кажется, что образование в его текущем виде терпит крах по всему миру, потому что школы не заинтересованы в отношении к детям как к равным. Чтобы сдвинуть ситуацию с мертвой точки, необходимы финансовые вложения государства. В Америке есть хорошая программа English Second Language Class, которая помогает абсолютно любому ученику интегрироваться в американскую среду. Не говорящий по-английски ребенок мигрантов попадает в ресурсную комнату, где ему помогают осваивать язык. А потом аккуратно внедряют в общий процесс школьных уроков. Моя команда сегодня использует эту модель в тех учебных заведениях, которые соглашаются работать по инклюзивной программе. Мы работаем с детьми с аутизмом и прочими особенностями, которые требуют индивидуального подхода. Это помогает интегрировать людей, уменьшить количество травли, научить человеческому отношению. Потому что если в школе есть хоть одно небольшое место, где к ученикам относятся с любовью и заботой, то это может распространиться и на все учебное заведение.

О том, стоит ли читать Достоевского в школе, читайте в продолжении материала на Bookmate Journal


Error

Anonymous comments are disabled in this journal

default userpic

Your reply will be screened