5 гениальных дневников: от Бунина до Уорхола

Собрали пять по-своему гениальных личных дневников, которые вели писатели, художники и музыкант: Иван Бунин обзывает Блока, Сьюзен Сонтаг познает себя и запивает суп рислингом, Кит Ричардс переосмысляет наркотики и философствует, а Сальвадор Дали размышляет о слюне и эрекции.

Страх и ненависть русской революции

Лауреат Нобелевской премии по литературе Иван Бунин незадолго до своей эмиграции описывает мир, который на глазах распадается на части. То скорбь, то веселое отчаяние, то очарование весны и «густое, темно-зеленое, яркое» дерево во дворе, то отряд солдат мочится на улице, то в кабаке играет «Музыкальная табакерка».

В этом потоке есть место не только наблюдениям, но и выдержкам из газет, слухам, рассказам свидетелей и особенно ярким деталям — например, «обществу» мужиков тамбовского села Покровское, которые придумали свое уложение о наказаниях за преступления: «если кто совершит поджог и будет обнаружен, то лишить того жизни».

«Окаянные дни» не щадят никого: ни писателей (Александр Блок — «человек глупый», Сергей Ауслендер — «весь какой-то дохлый»), ни дезертиров («механически жрущих эти подсолнухи»). Но больше всех — большевиков: ненависть к «проклятому красному цвету» проходит через всю книгу, и в СССР ее не публиковали вплоть до перестройки.

«Вообще, студентов видишь нередко: спешит куда-то, весь растерзан, в грязной ночной рубахе под старой распахнувшейся шинелью, на лохматой голове слинявший картуз, на ногах сбитые башмаки, на плече висит вниз дулом винтовка на веревке… Впрочем, черт его знает — студент ли он на самом деле». 

Секс, свобода, фасолевый суп

Американская писательница Сьюзен Сонтаг вела записи с 14 лет до конца жизни. При этом исключительно для себя, поэтому впервые дневники Сонтаг под редакцией ее сына Дэвида Риффа издали только в 2008 году.

Первый том — это хроника становления личности и постоянной борьбы, работы над собой. Если попытаться уложить всю книгу в одно предложение, получится что-то вроде: «Молодая женщина преодолевает себя и выходит за грани обстоятельств».

Сонтаг ускользает от всего предопределенного: ориентации («Мое восприятие сексуальности претерпело разительные перемены. Слава богу!»), академической карьеры («Куда же это я чуть не вляпалась?»), семьи и дома («Я буду делать что захочу!»). А еще каждый день занимается самообразованием: книги, музыка, изобразительное искусство и их критика; работает над собственными привычками, чувствами и мировоззрением, подвергая все тщательному анализу. «Дневники…» размышляют о вопросах добродетели, свободы, любви, смерти, брака и тут же «Поела фасолевого супа (с рислингом + лимонным соком), открыла консервную банку сардин. Позвонила Гурвичам — они говорили холодно».

«На что израсходовать свои жизненные силы? На книги или на секс, на честолюбие или любовь, тревогу или чувственность? Совмещать невозможно».

Энди Уорхол каждый день

С ноября 1976 года до февраля 1987 года дневник Энди Уорхола вела его помощница и секретарь Пэт Хэкетт — все произошедшее они ежедневно обсуждали по телефону. Она же привела записи в порядок и издала: «Сократила изначальные двадцать тысяч страниц <…>, оставив то, что, на мой взгляд, наиболее интересно и наилучшим образом говорит о личности Энди».

«Дневники» получились размеренной, меланхоличной и местами монотонной книгой: «Позвонил Лестер Перски, пригласил меня к себе на ужин в честь Барышникова, но я уже собрался быть с Нуреевым в иранском посольстве на его дне рождения. Приехали с Винсентом на такси в мастерскую Фрэнка Стеллы (2,75 доллара)».

В этих обстоятельствах все герои предстают (и в тексте, и на полароидах Уорхола) вполне обычными людьми. Как и сам Энди, который много работает, сплетничает на вечеринках, шутит, признается в симпатиях и антипатиях, путешествует, неважно себя чувствует, скучает. И так изо дня в день; все дни как будто печатаются по трафарету вроде знаменитых банок с супом «Кэмпбелл» или «Диптиха Мэрилин».

«Зашел Джон Леннон, и это было чудесно. Он несколько похудел. Руперт сейчас работает с ним над каким-то художественным проектом. Джон был очень мил. Он на днях отказался дать Кэтрин свой автограф, когда мы были в ресторане, но недавно в газете была фотография Пола Маккартни, и когда она снова попросила его дать автограф, он подрисовал Полу усы и расписался».

Сюрреализм и анатомия гениальности

Записи в дневнике «величайшей куртизанки своей эпохи» Сальвадора Дали неровные — то короткие заметки, то эссе на несколько страниц, исследующие все на свете. Жизнь, природа, человеческое тело и искусство в «Дневнике одного гения» неотделимы от физиологии. И все, связанное с ней, — от слюны во сне до эрекции — не просто значимо, но достойно самого внимательного изучения. Часть дневника, посвященная «разновидностям пука» — почти трактат, где вопрос раскладывается на детали: от преднамеренности до музыкальной составляющей.

Как объясняет Дали, «Дневник…» должен доказать, что жизнь гения во всех ее проявлениях «в корне отличается от всего, что происходит с остальной частью рода человеческого». Тем более что этому гению «выпал уникальный шанс сочетаться браком с гением Галы — той, которая является уникальной мифологической женщиной нашего времени».

Дали часто работал в рекламе — над этикетками к Chateau Mouton Rothschild и «Чупа-Чупса», снимался в роликах. Иногда его «Дневник…» предстает частью рекламной кампании — но на этот раз для личного бренда: «Подумал, что, пожалуй, для Дали эти слова выглядят чересчур банально, и почувствовал некоторую неудовлетворенность, которая толкнула меня на неподражаемую выдумку».

«Мне потребовалось собрать в кулак всю волю, чтобы оставаться неподвижным — до такой степени все лицо у меня было облеплено активно суетящимися мухами. От страха сердце стало бешено колотиться, и я вдруг понял, что отождествляю себя со своей протухшей рыбкой, во всем теле даже начала появляться какая-то непривычная одеревенелость.
— О Боже, я превращаюсь в рыбу!!! — воскликнул я».

В продолжении материала читайте о биографии «роллинга», воровавшего еду и не ладившего с копами