Карин Бойс: «Раса — лженаучный термин»
В издательстве Individuum вышла книга шведской журналистки Карин Бойс «Моя доисторическая семья», в которой она выяснила множество любопытных фактов о своих предках, включая тех, кто жил при палеолите. Специально для Bookmate Journal с автором поговорил биолог и журналист Павел Лобков.
— Сколько времени вам понадобилось, чтобы проследить вашу родословную на 50 с лишним тысяч лет назад?
— Сначала я 20 лет проработала журналисткой в газете Dagens Nyheter («Новости дня». — Прим. ред.) — это была редакция научных новостей. Потом я оттуда ушла, чтобы написать эту книжку, и закончила ее за два года. Значит, 22 года.
— Как я понимаю, все началось с того, что вы проанализировали свою митохондриальную ДНК, которая передается по женской линии?
— Сперва скажу, что в этой книге два направления. Первое — профессиональные генетические исследования, второе — моя личная история, история моей семьи и предков. Сначала это были исследования только материнской линии: я сделала генетический тест и попросила своего дядю сделать такой же. Затем провела генетическое исследование отцовской линии. Таким образом я смогла проследить историю своей семьи вплоть до ледникового периода — и рассказала об этом в книге.
— Прочитав вашу книгу, я понял, что нам сильно повезло: мы потомки выживших. Это чудо, что европейцы уцелели, проходя через все эти бутылочные горлышки ледниковых периодов и инфекционных болезней.
— Да, это действительно почти чудо, что мы сегодня здесь сидим. Эти люди не только выжили, но и смогли оставить потомство. Я ничего не знаю о вашей семье, но многие мои предки были очень бедными: иногда им нечего было есть.
— Порой люди, сделавшие генетическое исследование, узнают о семейных скелетах в шкафу. Какие тайны о вашем происхождении вы раскрыли благодаря этому анализу?
— Их совсем немного. Есть один скелет по отцовской линии: считалось, что мой предок, живший несколько поколений назад, был хорошим крестьянином, но оказалось, что он сидел в тюрьме.
— А как вы об этом узнали? Получается, вы смотрели документы об истории вашей семьи и сопоставляли с генетической линией?
— Я сотрудничала с экспертами: они помогли мне найти эти сведения в архивах. Я рассказываю в книге, как мы с дядей, двоюродными братьями и сестрами поехали туда, где жил наш предок. Мы были поражены: как будто перед нами поднялась какая-то завеса.
— Давайте поговорим о шведах. Они воспринимаются как нация, которая по большей части состоит из блондинов с белокурыми волосами и голубыми глазами. Насколько это соответствует действительности?
— Это не совсем так. Моя следующая книга будет называться «Шведы и их предки». В ней я рассказываю о том, что происходило на Скандинавском полуострове. Десять тысяч лет назад во время ледникового периода его уже населяли два типа людей: кареглазые люди и люди со светлыми глазами, но с очень смуглой кожей. И сегодня шведы выглядят очень по-разному. Но вы правильно заметили: чем дальше на север, тем светлее кожа, глаза и волосы. Это связано с необходимостью…
— Производить витамин D. Происхождение белых (раньше их называли европейской расой, насколько я понимаю) связано с отбором одной-единственной мутации, которая приводит к тому, что кожа становится «прозрачной» и поэтому может благодаря солнечному излучению производить витамин D. Правильно?
— Нет, это не так. Во-первых, я никогда не использую слово «раса», так как речь идет о смешении разных народностей. Раса — это лженаучный термин; так не говорят. И я всего лишь сказала, что наблюдается такая тенденция. Например, в Швеции есть кареглазые люди, и речь идет не только об одном гене, а о сотнях разных. Так что нужно стараться не упрощать.
— Не могли бы вы пояснить, почему в Европе действительно встречается большое количество светлокожих людей? Это связано с выработкой витамина D?
— Все мы происходим из Африки. Когда мы начали переселяться, у нас была смуглая кожа. Но солнечные лучи не проходят через смуглую кожу, и тогда возникает рахит. Особенно страдают бедренные кости: осложняются роды, женщина и ребенок могут умереть. Соответственно, на севере темнокожие женщины рожали намного меньше детей. Таким образом так называемые светлые гены, которые дают нам светлую кожу, усиливались: чем дальше на север мы уходили, тем сложнее было выжить темнокожим; отбирались только светлые — причем не только в Европе, но и в Америке.
Сегодня мы можем принимать витамин D в таблетках, но в каменном веке такого не было. Зато тогда ели моржовый жир и получали витамин из него. Сейчас, например, эскимосы живут на севере, но у них смуглая кожа, потому что они получают этот витамин из еды.
— Не так давно в генетике произошло еще одно важное открытие: были установлены удивительные маршруты миграций. Меня, например, поражают два: совершенно невероятный маршрут финно-угров и маршруты алтайских племен, которые стали потом американскими индейцами и перешли на другую сторону Тихого океана — вплоть до Патагонии. А ваши предки тоже совершали подобные перемещения по земному шару?
— В моей книге речь идет о трех самых, как я считаю, главных этапах перемещений. В ледниковый период пришли охотники. Потом — примерно десять тысяч лет назад — из сегодняшних Сирии и Турции пришли земледельцы и принесли с собой сельское хозяйство. А где-то пять тысяч лет назад по непонятным причинам пришла третья группа, которая оказала огромное влияние на Европу и Азию: это были пастухи и коноводы из степей, которые сейчас находятся на территории России. Благодаря этим пастухам мы сегодня говорим на языках индоевропейской семьи: я — на шведском, вы — на русском, мы с вами можем говорить на английском, в Индии говорят на разных индийских языках. Я надеюсь, что российской аудитории будет интересно об этом узнать.
— Да! В вашей книге вы сопоставляете чисто генетические изменения и исторические артефакты, которые сопровождали эту эволюцию и эти миграции: керамика, способ получения сельскохозяйственных продуктов, устройство домов. Какие еще артефакты вы использовали и изучали?
— Археологи много лет спорили, как проводить параллели между артефактами и людьми. Уже на протяжении 50 лет ведутся большие обсуждения и споры, например, о том, как распространилось земледелие или индоевропейские языки. В последние пять лет появились генетические исследования, с помощью которых мы нашли ответы на эти вопросы. Конечно, мы не можем на 100 % установить связь между людьми и артефактами, но часто это удается с помощью трех основных направлений: археологии, лингвистики, изучающей распространение языков, и генетических исследований. Они сильно помогают нам в изучении того, как люди перемещались.
И если со временем люди начинают использовать другие орудия и говорить на другом языке, то гены никуда не уходят, поэтому генетика помогает нам понять историю.
— Я с удивлением узнал из вашей книги о том, как влиял образ жизни наших предков на естественный отбор и, соответственно, на наши гены. Например, вы пишете, как люди стали пить коровье молоко: те, у кого была маленькая мутация в гене — фермент, расщепляющий лактозу, — получили преимущество. Поэтому народы, которые рано стали одомашнивать коров, могут пить сырое молоко. Меня всегда поражало, что в Швеции и Финляндии огромное количество таких людей, а, допустим, в Израиле — судя по тому, что продается в магазинах — все обстоит совсем не так.
— Молоко — это древний продукт, а скотоводство существует уже десять тысяч лет. Но первые девять тысяч лет люди потребляли обработанные молочные продукты. Конечно, какие-то индивиды могли пить свежее молоко, но это было не самым привычным делом. Неожиданно в северных широтах (например, в Швеции) это вошло в привычку. Это произошло не так давно — примерно в VI веке нашей эры. Возможно, причина в каких-то природных катастрофах — например, извержениях вулканов: нельзя было заниматься земледелием, пришлось пить молоко, и как раз тогда его усвояемость и стала огромным преимуществом.
— Есть человек, которого мы с вами оба знаем, — Сванте Паабо (Шведский биолог, специалист по эволюционной генетике — Прим. ред.). Он один из, так скажем, авантюристов, которые сделали очень многое в изучении древней ДНК. Насколько вам кажутся убедительными его работы?
— Я следила за его работами с 1997 года и знаю, что он публиковался в самых выдающихся изданиях. Я часто встречалась с ним, брала интервью, была в его институте в Лейпциге. Как и другие исследователи, он идет к правде маленькими шажками. У него есть известные исследования о неандертальцах — о том, что в каждом из нас содержится 2 % от них. Также он сотрудничал с русскими исследователями: они обнаружили совершенно новый вид людей — денисовского человека. И все это было основано на изучении ДНК.
— В вас есть денисовский человек?
— Во мне нет, потому что ту часть Земли, где живу я, в основном населяли неандертальцы. Но если мы посмотрим на Азию, Китай…
— В Тибете, например, до 5%.
— Причина этого кроется в ранних переселениях.
Моя книга начинается, если можно так сказать, с секса неандертальца.
Такие, как мы (вид «современный человек»), жили в Африке и потом переселились туда, что сейчас называется Ближним Востоком, где уже тысячу лет жили неандертальцы. Выглядели они совершенно по-разному, постоянно случались конфликты; возникла конкуренция за еду. Тем не менее создавались союзы, рождались дети. Это можно проследить с помощью генетического анализа, чем, в частности, и занимался Паабо. Вот почему в нас есть некоторый процент неандертальца: те люди, которые получили этот ген, переселялись дальше и оказались на территории современной России и Западной Европы.
— Когда мы анализируем наше прошлое, мы понимаем, что оно гораздо более богато, чем мы представляли раньше, не так ли?
— Да, вы совершенно правы. Я хочу еще раз подчеркнуть, что каждый индивид — это сочетание разных волн, разных типов, разных народностей.
— Правильно ли я понимаю, что вы старались своими глазами увидеть предметы материальной культуры, жилища предков ныне живущих европейцев и буквально потрогать каждый предмет? В каких странах вы побывали?
— Да. Когда я писала эту книгу, я объехала десять стран. Я посещала разные музеи, пещеры с наскальными рисунками, проводила интервью с исследователями. И тогда же я посетила Институт генетики имени Вавилова в Петербурге.
— Вы искали там пшеницу? (Имеется в виду вавиловская коллекция генетических ресурсов растений, где хранятся более 54000 образцов генетических ресурсов пшеницы — Прим. ред.)
— Да, я посмотрела коллекцию. Надеюсь сходить в Кунсткамеру, посмотреть на известные модели Герасимова.
— Напомню, что Герасимов — это антрополог, который восстанавливал по черепам мягкие ткани. Благодаря ему мы имеем представление о том, как выглядели, допустим, великие русские князья Ярослав Мудрый и Владимир Святой. В частности, на реконструкциях Герасимова основываются все эти противоречивые памятники, которые ставят в Москве. В его последней работе по анализу мутаций был примерно воссоздан человек, который жил 10–15 тысяч лет назад, какие у него были волосы, глаза. Фактически это реконструкция внешности: прочитав ДНК, можно понять, как выглядел человек. Вы слышали об этом?
— Да, и все-таки в этом случае мы говорим только о разных степенях правдоподобности. Конечно, о внешности можно говорить только процентов на 80 — не на 100. Да, можно восстановить цвет глаз или сказать, что у этого человека была смуглая кожа. И, как я пишу в книге, иногда результат бывает очень неожиданным.
Например, уже во время того периода, когда пришли охотники, у людей, населявших Восточную и Западную Европу, была смуглая кожа и голубые глаза. Неожиданный результат, но к нему же пришло несколько групп ученых, так что, наверное, все так и было. Значит, кожа у нас посветлела достаточно поздно. Примерно в то же время в Скандинавию и Западную Европу пришли люди из Сибири и около десяти тысяч лет назад переселились в Америку.
— Может, здесь нужно напомнить о том, чего многие не знают: одно из самых поздних образований на Земле — это Берингов пролив; десять тысяч лет назад его не было.
— У этих переселенцев из Сибири была светлая кожа и коричневые глаза. Получается, что карие глаза и темная кожа были у людей еще десять тысяч лет назад, хотя они представляли собой разные типы. Выходит, очень долго мы были темнокожими.
— В своей книге вы пишете о двух интересных европейских странах, Исландии и Эстонии, которые предприняли невероятный эксперимент: с середины 1990-х годов огромная часть населения генотипирована, известны и прочитаны их ДНК. А в 1999 году разразился скандал с компанией deCODE Genetics: образцы крови жителей Исландии поступали в биобанк, который потом был перепродан американцам. На ваш взгляд, полезно ли на уровне государств развивать такие программы?
— В Исландии было много споров на эту тему — как на государственном уровне, так и на уровне простых обсуждений. Потом вмешались политики: поскольку это очень уязвимый и чувствительный материал, необходимо, конечно, тщательно регулировать то, как его будут использовать полиция и государство. Но в то же время это очень полезный материал: он может дать много подсказок и разгадок, например для судебно-медицинской экспертизы и генетических исследований. Так что нужно найти какой-то баланс.
— И последний вопрос, который, наверное, всех очень интересует. Сейчас разнообразные компании предлагают свои услуги по установлению происхождения с помощью геногеографических исследований. Насколько релевантны их результаты? Есть ли жулики на этом рынке?
— Это коммерческие предприятия, и иногда у них очень агрессивная реклама. Конечно, нельзя доверять всему, что они говорят. Но в то же время из этих исследований мы можем извлечь очень полезные знания. Вот почему я написала эту книгу — чтобы люди заинтересовались и смогли больше узнать о своей семье.
